А ента шняга мне чет оен напоминает пле, хотя его еще в планах тогда небыло

А Р Е Н А

Часть 1 ПОЕДИНОК

   Место было недоброе. Красное солнце светило в необъятной высоте, куда уходили пики высоченных скал, улетавших ввысь, а их подножья терялись где-то далеко внизу в непроглядном тумане.
   Он стоял на скалистом уступе в прочных, красного цвета латах. Необъятного размаха кожистые крылья были сложены у него за спиной. Свое оружие, острую как бритва косу, он держал в руках. Он ждал.
   Ветер, вечно дующий на этих высотах, пронес перед ним что-то белое. А потом еще, еще и еще… Словно клочья снега. Присмотревшись, он разглядел, что это были перья, белоснежной чистоты перья. Улыбка, возникшая у него на лице, была подобна улыбке человека, которого вели на виселицу.
   Он сделал широкий шаг в туманную пустоту. Миг падения. Ветер уда-рил в развернувшиеся крылья, напоминавшие крылья летучей мыши. Будто не имея веса, он взмыл вверх.
   Их было пятеро. Они медленно спускались откуда-то с неизвестных высот. Ветер трепал их белоснежные крылья, вырывая из них перья. В их руках были копья, у одного – лук, а один из них, по-видимому, предводитель, был в доспехах. Того, что с луком, и главаря он счел наиболее опасными.
   От первой стрелы он увернулся, что ж, вопреки обычаю, не он начал бой первым. Троица с копьями ровным клином пикировала на него. «Отличная мишень», - подумал он, кидая появившийся в его ладони плотный комок огня. Двое успели отреагировать, а один замешкался, не успев уйти в сторону. Пучок огня взорвался, спалив перья на одном из его крыльев. Неловкий противник камнем стал падать вниз, крича от боли. За это он не любил этих крылатых существ. Когда-то и у него были спутники, сражавшиеся с ним бок о бок. Все они погибли, не издав ни  звука, не порадовав слух врага. А теперь он улавливал каждое колебание воздуха, чувствуя, как его наполняет грозная сила. Однокрылый упал далеко, дальше, чем он мог воспринимать боль. Но и того, что он получил, было достаточно.
   Двое, увернувшиеся от его первой атаки, вновь перешли в наступление: один несся на него спереди, а другой заходил со спины. Он был готов к этому. Сделав обманный маневр, будто хочет уйти от атаки, он выждал, когда пернатые подлетят совсем близко и воспламенил пространство вокруг себя. Жар окатил его, не причинив боли. А те сгорели, даже не успев понять, что случилось. От их гибели он ничего не получил, а себя израсходовал почти без остатка. Хотя неплохой размен – двое убиты, третий скорее всего еще падает в глубину, дна которой даже он никогда не видел.
  Стрела пробила его крыло насквозь, причинив острую боль. Он дернулся, потерял поток воздуха и стал падать вниз. Павший на него как ястреб крылатый воин в доспехах нанес сокрушительный удар копьем. По копью змеей слетела молния, но выбила лишь искры из доспехов. Надежно оборонял от молний пернатых добытый когда-то в бою талисман. Вновь развернув крылья и выровнявшись, он замахнулся своей косой.
  Победа в этом бою далась нелегко. Воин в доспехах умер молча на уступе скал, не дав ни одной капли боли. Он был ранен копьем болезненно, но не смертельно, а вот летал уже плохо – слишком много дыр проделал крылатый лучник в кожаных мембранах его крыльев. Он проводил сбегающего стрелка взглядом. Тот поступил верно. Рано или поздно коса достала бы его, а вот догнать его воину в красных доспехах с кожистыми крыльями было не суждено.
  Он спикировал в пещеру одной из скал, в которой облюбовал себе убежище. Здесь он отоспится и его раны затянутся.

Часть 2 ПО ТУ СТОРОНУ

  Выйдя из компьютерного клуба, Арсений прищурился от солнечного света. Игра вышла жаркая. Один против пяти. Игроки «за» ангелов были но-вичками все, кроме одного, но все равно ему пришлось нелегко.
- Сень, отлично порубились! – Темка был розовощекий крепыш. Это он играл за ангела в доспехах, - Я бы тебя сделал, если бы не твой дурацкий талисман, у меня магической энергии до краев было! Я бы тебя молниями поджарил. Сколько ты развивал своего героя?
- Месяца полтора, - сказал Арсений, почесав лоб.
- Ого! Скажи честно, а он тебе не надоел? За демонов уже играть не модно. Давай в следующий раз ты за ангела начнешь? Я тебе помогу накачаться. Видел, как я новичка с луком прокачал сегодня?
- Видел, видел. Я теперь из-за него пару раундов пропущу. А то если будете меня так окучивать толпой, я совсем загнусь.
- Что, так и будешь за своего мракобеса рубиться7
- Буду. Я так привык.
- Ладно. Знаешь, почему за чертей перестали играть? Потому что, если их замочат, приходится за нового героя начинать играть. А ангелы после каждой смерти воскресают. Поэтому их можно круто раскачать.
- Разве так интересно, играть за Бессмертное существо, зная, что проиграв ты ничего не теряешь?
- Скажи, а сам бы ты хотел быть бессмертным? – спросил вдруг Темка.
Арсений задумался. Он часто думал о таких вещах, оставаясь один и пребывая в меланхолическом состоянии духа. Что он мог сказать? То, что для бессмертного существа жизнь потеряет всякий смысл? Ведь тот, кто, ошибаясь, ничему не учится, и, наступая на грабли, не ставит синяк на лоб, тот просто существует в Вечности, собирая ее плоды, те, до каких можно дотянуться рукой, или вернее те, что сами падают к тебе в руки. А тот, кому есть, что терять, пожалуй самое ценное – жизнь, тот не наступит на грабли дважды, тот оборвет все плоды, даже до которых немыслимо дотянуться. Потому что он хочет взять от жизни все. Он скорее всего и возьмет многое. А бессмертный будет жить в вечном заблуждении, что всесилен. Только как все это объяснить Темке? Поэтому вслух Арсений сказал:
- Наверное, это было бы круто.

Часть 3 СОН

   Он умел видеть те сны, которые хотел. Это было его маленькое преимущество.

   Он шагал по зеленой траве на берегу ручья у самого подножия немыслимой высоты скал. Красное солнце не могло пробиться сквозь толщу облаков, но его рассеянный свет достигал этих мест, окрашивая все незабываемыми красками заката. Только закат в этих местах был вечен.
   Он наклонился над водой ручья и увидел свое отражение. Оно его не удивило. Без доспехов он был похож всего лишь на красноглазого рогатого демона с крыльями, которым собственно и являлся. Криво усмехнувшись, обнажив при этом белоснежные клыки, он выпрямился. И неожиданно увидел перед собой ангела. Того самого, которому сжег крыло и подверг нескончаемому падению в низины. Теперь у того было два крыла, значит он разбился при падении и воскрес вновь, как это у них заведено. Только почему он остался здесь, неужто не знает пути домой? Чего тут думать – вверх, вверх, все время вверх, туда, где над вершинами самых высоких облаков, как над несметными стадами овец, парят в замысловатых хороводах пернатые.
  Первым молчание нарушил ангел.
- Тут красиво, - неуверенно сказал он.
- А ты был уверен, что здесь все объято огнем? – ехидно поинтересовался он, - Почему вы не могли себе представить преисподню так: предгорные луга в красках заката?
- Потому что те, кто ее защищает – порождение мрака и сжигающего душу пламени.
- Кто тебя научил такой глупости? – искренне удивился он, - лично я, например, не являюсь таким порождением. Я лишь использую в своих целях тьму сомнения и вечный огонь, тот, что заставляет людей срываться со своих мест и искать что-то по всему свету. Только тут, под лучами этого солнца людей нет. Рай и ад. А место между ними пусто.
- Арена.
- Что?
- Так у нас называют это пространство, - сказал ангел.
- Подходящее название. Так вот, я использую вместо людей вас.
- Нас? Но у меня в душе нет тьмы сомнения. Я же ангел.
- Неужели? А разве ты сейчас не сомневаешься, поверят ли тебе, что преисподня красива? Что ты спокойно разговаривал с демоном?
- А почему мы не сражаемся?
- А зачем? Какой смысл? Битва нужна только, чтобы поддерживать равновесие, порядок, границы и грани. Ведь если бы Арены, как вы ее называете, не страшились, то вы бы спустились в эти долины и спокойно гуляли бы тут. А демоны вплелись бы в ваши хороводы.
- Это было бы ужасно.
- Рай и ад просто смешались бы, - пожал плечами он, - В одном мире это уже случилось. Там уже не понять, демон ты или ангел. Вот они  и создали наш мир. Те же луга и небеса, что и у них. Только разделили их Ареной.
- Ты хочешь сказать, что у них нет войн?
- Нет, почему же, они есть. Только выглядят по-другому, бессмыслен-ней. Как, например, если бы с той горы спускался отряд демонов и ангелов вперемешку, а из той долины им навстречу шел такой же отряд. Бессмысленная бойня.
Ангел неожиданно рассмеялся.
- А откуда ты это знаешь?
- Я был там в своих снах.

made in биспалива когда рисовал ротные стенгазеты

а теперь дом, ла2, работа.. тьфу айон.. ща есть пара наработок (=
тупо конеш но в армии находилось время че-то строкануть, а на гражданке.. но тут виноват Сарки я думаю!

А это моя писательская гордость, из-за ее написание рисовка стенгазеты растянулась на пару недель, за что было получино по ушам от замполита капитана Петраша (ыы в рифму)

Пока светит солнце

   Быть нехорошим человеком можно и не по своей воле. Некогда доблестный воин прошел с огнем и мечем по чужим землям. Грабил, чтобы собрать денег на жизнь, разрушал дома и убивал людей, чтобы построить свой дом и поселиться в нем с семьей. Но иногда надо уметь останавливаться. Он не сумел. Были новые войны, новые земли горели, а за ними – вновь лилась кровь. И однажды он понял, что он уже не воин, а мясник, и хоть многие земли страны стали свободными, он уже нигде не поставит свой дом и семьи у него никогда не будет. Но он прошел до конца. И в конце его ждало бесконечное падение сквозь огни преисподней. Теперь в его душе остался лишь пепел. Пепел, укрытый гранитной плотью. Вернувшись назад в поднебесный мир, он остался наедине со своей болью, болью, которую не излечит ни один целитель.

   Крестьяне обступили демона сплошной толпой. В ход шло все: топоры, лопаты, вилы, тяпки. Но от них были лишь глухие удары о камень. Демон взревел в ночную высь хрипло, с надрывом, задрав по-волчьи вверх рогатую голову. На миг крестьяне отступили в ужасе. Демон упал на колени и закрыл голову руками, опустил необъятные крылья. Крестьяне, почуяв страх прóклятого создания, набросились вновь с удвоенной силой, облепили его, мешая друг другу. Из-за общего крика они не услышали, какие слова шептал демон, да если бы и услышали, то не поняли бы давно умершего языка, который звучит лишь в преисподней. Каменная кожа потрескалась и с треском разлетелась по периметру, прошивая насквозь человеческие тела. Демон был подобен языку пламени, разлетевшиеся куски гранита обнажили магму, хранящуюся под ней. От огромной температуры поплавились топоры и загорелись топорища и черенки лопат. Демона окутали клубы дыма. Магма остывала, покрываясь новой гранитной коркой.
    Подвывая, один молодой крестьянский парень уползал, цепляясь за пожухлую от жара траву. Осколки его не задели, лишь только кровь, струями бившая из перебитых и разорванных артерий, покрывала его одежду. Жар опалил ему брови и ресницы. Демон развернул крылья и прыгнул. Крылья продлили прыжок, и трехпалые лапы взрыли землю около парнишки. Демон наклонился, навис над ним. Когтистая лапа вознеслась для последнего удара. И тут из-за горизонта вспыхнули первые лучи солнца. Демон взревел и замер. Застыли крылья, застыла поднятая в порыве лапа. Парень отполз подальше и поднял к взошедшему солнцу опаленное лицо.

«Это место проклято!» - гласила надпись на кладбищенской калитке. Смачно сплюнув, рыцарь пинком открыл калитку, которая оказалась хлипко приделанной и слетела с петель. Рыцарь зашел на кладбище. Оно было заброшено лет пятьдесят, как сказали местные поселенцы. Кресты покосились и заросли мхом. Пахло гнилью. Рыцарь поднял глаза на зашедшее наполовину за горизонт огромное красное солнце. Улыбка появилась на безбровом, без ресниц лице. Рука в стальной рукавице опустила на лицо забрало шлема. Доспех состоял из длиннополой кольчуги и стального панциря, закрывающего грудь, плечи и спину.
   Последние лучи солнца исчезли за горизонтом. Над кладбищем наступила тишина. Рыцарь прошелся по заросшим кладбищенским тропинкам. Ничего не происходило. Было уже за полночь, когда он возвратился к калитке. Былой готовности к действию у него не наблюдалось. Его клонило в сон. Он часто зевал. Подойдя к калитке, он поднял забрало, сплюнул еще, на этот раз прямо на надпись, и вышел. У входа на кладбище стоял человек в коричневой монашеской робе, подвязанной простой бечевкой.
- Мир тебе, сын божий, - поздоровался монах.
- Тебе того же, божий человек, - кивнул рыцарь.
- Что ты искал в этом месте усопших праотцев в столь позднее время?
- Не очень уж доброе место, как гласит надпись на калитке.
- Да, надпись говорит обратное… Интересно, какой грубый варвар осквернил покой, сорвав калитку?
Рыцарь пожал плечами.
- Так что же ты здесь делал и кто ты, мил человек?
Рыцарь подавил желание нагрубить монаху.
- Я – странствующий рыцарь, ищу приключений на свете, и сюда меня привлекла надпись. Я делал тут то же, что и везде – искал приключений.
- Значит, ты не боишься проклятий? И… я думал, что странствующие рыцари ищут армии, чтобы присоединиться к ним и найти быструю и легкую добычу. Разве не так?
- Так. А я думал, что священники редко говорят напрямую то, что очевидно. Они обычно излагают свои мысли цитатами, причем так, что их никогда не понять.
Монах и рыцарь пристально смотрели друг другу в глаза.
- Похоже, ты тот, кого я искал здесь. Меня зовут отец Браун, позвольте представиться, сэр Грей. Я слышал твой девиз, рыцарь: «Солнце всегда восхо-дит». Необычный и непонятный девиз.
- Отец, ты искал меня, чтобы спросить его смысл? – усмехнулся рыцарь. То, что монах знает его имя, его не удивило, он не скрывался.
- Нет. Позволь тебя огорчить, то, что ты искал на кладбище, раньше тебя нашли мы.
-То есть…
- Я инквизитор, сэр Грей, меч в руках отца нашего. Мы шли по жизни схожими путями и преследуем одинаковые цели, насколько я понял. В тех местах, где побывал ты, рано или поздно появлялся я и вместо того, что искал, находил лишь рассказы о рыцаре, разные рассказы, схожие лишь тем, что этот рыцарь всегда бывает в местах вроде этого кладбища – там, где людям не место.
- Что ты хочешь этим сказать, святой отец?
- То, что ты ищешь рыщущих в ночи, детей не поднебесного мира. Так ведь?
- Если и так, но зачем ты меня искал? Ты начал говорить прямо, но мне кажется, что скоро я услышу от тебя цитаты.
- Имей терпение, сэр. Ты должен быть мне благодарен, здесь ты мог найти свою кончину.
- Хочешь запугать меня?
- Нет. Их было около семидесяти. Прогнившая плоть, пустые глазницы. И лишь одно желание – жрать. Одного мы пригвоздили к земле восемью колами из осины, а он все равно дергался. Нам никого не удалось отправить в иной мир, мы лишь задержали их до восхода солнца, которое сожгло их. Ты бы не справился тут, сэр.
- Осиновые колья? Значит, ты знал, что тут творится, и приготовился, святой отец. Про то, что тут бродили мертвецы, я узнал лишь сейчас от тебя, - рыцарь усмехнулся и вытащил из ножен меч, на лезвии которого змеились причудливые знаки, - Возможно, как инквизитор, ты должен догадываться, что это.
- Это меч варваров, которые жили здесь до нас очень давно, много столетий назад. Его изготовили их кузнецы, а знаки на него нанесли их колдуны. Не лучшее оружие для праведного сына господа.
- Это мой родовой меч. Кстати, знаки называются рунами. Доброе оружие для той руки, что его держит. Ну что же, отец Браун, если вы сделали здесь всю работу, то, может быть, я отправлюсь спать? Я смертельно устал.
- Отдых необходим человеку, будь он воителем, крестьянином или свято-шей, но я мог бы кое-что предложить тебе. Правда, не думаю, что здесь подходящее место для продолжения разговора.
- Меня утомил наш разговор, святой отец, - проговорил рыцарь, начиная злиться, - говорите сразу, что хотите от меня, и я сразу дам ответ.
- Ты слышал когда-нибудь о гаргулиях?
Рыцарь, в этот момент сладко зевавший, закашлялся и недоверчиво по-смотрел на священника.
- Мне рассказывали, что однажды, давным-давно, ты имел с одной из них дело. Не так ли?

Корповец оказался действительно небольшим городком, стоявшим у самой дороги. Торговая площадь с церковью, несколько улочек, сходящихся на этой площади. Город был обнесен частоколом и сухим рвом. Рыцарь сразу посмеялся над системой обороны. Любой рыцарский отряд играючи взял бы Корповец, тем более, что он охранялся гражданским ополчением. В городе все было построено на торговле и приюте путешественников. Мастерских было немного, да и жители предпочитали перепродавать товары.
    Таверн было много. Рыцарь и инквизиторы остановились в той, у которой на вывеске был изображен пшеничный колос и башмак. Смысла в этой вывеске рыцарь не усмотрел, похоже, ее повесили просто так, чтобы было. Таверна оказалась, однако, неплоха. Зала освещалась камином и факелами, висящими на стенах в уключинах. Рыцарь плотно отужинал поросенком с овощами и отведал отличного вина, пятидесятилетней выдержки, которое даже не ожидал увидеть в этом захолустье. После он выкурил трубку превосходного табака из южных стран. А потом собрался выйти на улицу, подышать свежим воздухом.
    На улице была ночь. В небе ярко светила луна. Священников рыцарь не увидел, наверное, до сих пор бродили где-нибудь. Лошади стояли в конюшне, а телеги инквизиторов стояли на внутреннем дворе таверны. Рыцарь скользнул по ним взглядом и собирался пройти мимо, как вдруг остановился. На телеге, ехавшей прицепленной к первой, той, обтянутой тентом, этот самый тент был откинут. Рыцарь решил, что это местные жители решили поискать что-нибудь в никем не стереженной телеге. Он широким шагом подошел к телеге и откинул тент. Конечно, он не знал, что именно там лежало у священников. Но, пожалуй, пропажу скарба он бы смог заметить. В телеге не было ничего. Ничего, кроме гроба. Это был гроб, достойный крупного землевладельца, графа или герцога. Огромный, покрытый блестящим черным лаком, с большущим, искусно вырезанным крестом на крышке, весь покрытый затейливой резьбой. Рыцарь недоуменно смотрел на гроб. Потом, толком не осознавая своих действий, поднял крышку гроба. Гроб оказался пустым, обшитым изнутри алым шелком. Зачем этот гроб лежал в телеге инквизиторов, рыцарь не понимал. Как донимать его разговорами в дороге, это инквизиторы могут, а вот про себя они мало что толком рассказывали. Рыцарь решил это изменить и дождаться их прямо тут. А чтобы у них пропало все желание юлить и говорить загадками, он уселся прямо на гроб. Августовские ночи прохладны и рыцарь, чтобы согреться, откупорил флягу с вином, которую набрал в таверне. Глоток огнем спустился по горлу в желудок. От удовольствия рыцарь зажмурился, потом выдохнул винные пары в ночной воздух. И открыл глаза.
    Она стояла перед ним. Ее появление было так внезапно, что рыцарь поначалу представил ее порождением вина. Но он был не настолько пьян. Они смотрели друг на друга, рыцарь чувствовал, что его взгляд – это взгляд барана на новые ворота, она же смотрела, изучая и не мигая. Рыцарь тоже пригляделся к ней. Одежда ее состояла из черного платья, подпоясанного простым кожаным поясом. Кожа у нее была необычайно бледной. Черные длинные и прямые волосы блестели в сиянии луны. Рыцарь подумал, что это, конечно же, не служанка, наверное, горожанка или такая же путница, как и он. Еще один долгий глоток из фляги. Отличное вино. Рыцарь спрыгнул с телеги, девушка не шелохнулась. Он протянул ей флягу.
- Присоединяйся, красавица, или проходи своей дорогой.
- Я не пью. Вино, - произнесла она. У нее был тонкий голос.
- Значит, иди, не мешай мне заниматься моими делами, - рыцарь отвернулся и сделал шаг к телеге.
- Кто ты, человек? – спросила девушка.
Рыцарь повернул голову.
- Что тебе даст мое имя?
- Я узнаю, что ты здесь делаешь.
Рыцарь недоуменно поднял бровь и еще раз внимательно посмотрел на девушку. И вдруг развернулся весь и одновременно подался назад, прижимаясь спиной к телеге. Глаза у девушки были красные и будто светились в темноте.
    Девушка шагнула вперед. «Я не пью вино. Скажи, кто ты. Назови свое имя. Имя, человек». Она была уже близко. Неведомый ветер развевал ее волосы и полы платья. Она открыла аккуратный рот. Рыцарь видел сахарно белые игольчатые клыки и немигающий взгляд горящих огнем алых глаз. Она была уже рядом, рыцарь видел пергаментно белую кожу. «Я вырежу свое имя на твоей могиле», - хотел сказать он, но внезапно подвело горло, и он лишь выдавил из себя хриплый невнятный звук. «Имя, имя», - шептала девушка буквально в самое ухо. Ледяные пальцы нежно прикоснулись к его лицу, скользнули ниже и нащупали пульсирующую жилку на шее. Собрав все силы, рыцарь отпихнул девушку от себя. Но вышло лишь отстранить. Девушка, не противясь, отступила. «Имя, назови свое имя». Кровь тяжелыми ударами стучала в висках. «Грей», - имя буквально рвалось из его груди, разрывая легкие. Жестокий кашель согнул здорового молодого человека. Он начал задыхаться, корчась на земле, девушка склонилась над ним. Жестокий взгляд алых глаз проникал в самую глубь сознания. «Когда-нибудь солнце взойдет», - пронеслось в его мозгу. Девушка будто взглянула на него недоуменно. Все это уже было, и не раз. «Ты меня не напугаешь, солнце все равно когда-нибудь взойдет». Девушка улыбнулась и подалась вперед. Игольчатые клыки были совсем близко к пульсирующей жилке на шее. Ладонь ощутила жесткую, истертую телячью кожу, которой была обмотана рукоять фамильного меча. В теле была дикая усталость и сонливость. Непослушной, ватной рукой рыцарь рванул меч из ножен. Неподвижный воздух наполнился монотонным звоном. Лицо девушки исказилось, она отпрянула назад. Рыцарь неуклюже принял вертикальное положение.
- Проклятая тварь! Эта игрушка тебе не по вкусу?! Мои предки клали этот меч в изголовье кровати своих детей, чтобы он отпугивал нечисть.
- Ты еще не слышал музыку ночи? – спросила девушка, - Опусти оружие и я покажу тебе ночь! Смотри!
Темнота вокруг девушки будто стала гуще. Меч рыцаря вспыхнул, впитывая в себя лунный свет. Они замерли друг напротив друга.
- Элизабет, хватит, - пророкотал властный голос отца Брауна. На дворе таверны возникли оба священника.
    Девушка бросила на инквизитора полный ненависти взгляд и, вдруг, будто изменилась на глазах. Она была очень молода, стояла на пороге того возраста, в котором девушки выходят замуж. Маленькая, беззащитная, обиженная судьбой. Застенчивый взгляд из-под длинных ресниц. Только взгляд странных красных глаз. И кожа, бледная, словно мел.
- Опусти меч, сэр Грей, она не враг. Не бойся, ведь она спрашивала твое имя, и если ты еще жив, значит, не сказал. А я могу тебя называть и все осталь-ные. Только сам не говори свое имя при Элизабет. Опусти оружие.
- Она пыталась меня убить, - произнес рыцарь, справляясь с нервной дрожью в руках. У него было такое ощущение, что он целый день батрачил грузчиком, таскал камни. Хотя тяжелее меча он ничего в руках не держал, - и она не человек.
- Успокойся, сэр, она не враг, а помощник, вернее помощница. Просто иногда ей приходится питаться.
- В чем нет ничего удивительного, уж ты, сэр рыцарь, должен Лиззи по-нять, сам сейчас только что отужинал, - поддержал отца Брауна послушник.
- Я голодна, Дик, можно я погуляю немного? – спросила девушка, заискивающе смотря на послушника.
- Я то что, у него спрашивай, - пожал плечами послушник.
- Нет, хватит. Свобода пьянит, - отрезал инквизитор властно.
- Тогда кто он, что он тут делает? – девушка скрестила руки на груди и обидчиво надула губки.
- Он теперь с нами, я думаю, ты еще не раз его увидишь.
- Какой кошмар! Я, наверное, напугала его? Ты не обижаешься на меня? – она легкой походкой подошла к рыцарю. Она была ростом ему по плечо и заглянула заискивающе снизу вверх прямо ему в глаза, - Ты не против познакомиться, я – Элизабет, а как тебя зовут?
- Не говори ей. Не поддавайся Лиззи и она не тронет, - напомнил послушник.
- Почему ты говоришь обо мне, как о бродячей собаке? – взвизгнула де-вушка, - Тронет, не тронет! Как о животном.
- Я не знаю, кем становятся люди, вернувшись в наш мир после смерти, - веско ответил отец Браун, - тем более в обличии такой опасной ночной твари, как вампир.
Девушка хмыкнула и гордо вздернула носик.
- Я такая, какая есть. И до этого момента мне казалось, что я полезна вам, не правда ли? Вы бы долго могли петь псалмы на недавнишнем кладбище, если бы не я.
- Хватит, Элизабет, - покачал головой отец Браун.
- Иди отдыхать, Лиззи, ладно? – послушник подошел и отодвинул крышку гроба.

Он сравнивал ее с собой, когда он был оруженосцем, но теперь он рыцарь, и поэтому сам для себя решил, что превосходит ее, только в чем именно превосходит, он не знал.
- Хорошо сказано, но ты ведь не такая, как все, ты не прячешься ни от меня, ни от святош. Ведь мы и начали разговор именно с этого, - напомнил рыцарь напрямую.
- Так ты хочешь узнать, почему они меня терпят? – вскинула брови она, а потом посмотрела на рыцаря как-то лукаво, - Пусть это будет моя маленькая тайна. Ведь у тебя тоже есть тайна, вернее у тебя полно их, твоя душа – это дом с наглухо запертыми дверьми и ставнями, но меня интересует только одна. Та, которую ты мне вчера не открыл.
- Мое имя, - рыцарь внутренне напрягся, готовясь принять что-то вроде вчерашней моральной давки. Он с отвращением ощутил пульсацию жилки на своей шее.
- Не напрягайся так, я не причиню тебе зла. Они так сказали, а я послушливая, - Элизабет сделала невинное лицо, - Ладно, было приятно поболтать с тобой. Мне пора по делам. Не ходи за мной.
Девушка легкой походкой пошла к поселку. У рыцаря возникло странное чувство, что ходить ей непривычно; он проводил ее взглядом. Ходить за ней у него не было никакого желания. Поэтому он остался у телеги охранять ее.
Прошел примерно час, когда вернулись священники. Весь их скарб тащил послушник, отец Браун шел налегке. Они явно спешили.
- Ты не спишь, сэр Грей? – спросил запыхавшийся отец Браун, - Отлично, а то я боялся, что придется нарушить твой сон.
- А что случилось, святой отец? – спросил рыцарь.
- Мы нашли ее! – радостно выпалил послушник, - Она совсем близко, если поспешим, будем там в эту же ночь.
- Именно так, - подтвердил отец Браун, - Седлайте свою лошадь!
Рыцарь спешно накинул седло с попоной и стал затягивать ремни.
- Святой отец! Лиззи ушла! – вдруг вскрикнул послушник.
- Только этого нам не хватало, - зло сплюнул инквизитор, - Сэр Грей, ты не знаешь случайно, когда Элизабет ушла?
- Примерно час-полтора назад, - откликнулся рыцарь.
- Что ж, она голодна и не станет играться, разве что захочет погулять, - сказал послушник.
Рыцарь живо себе представил, как именно вампирша будет играться, на-верное, как кошка с мышами.
- Мы не можем выехать без нее, - покачал головой отец Браун.
- Почему? – спросил рыцарь удивленно.
- Потому что, во-первых, ее нельзя надолго оставлять без присмотра, во-вторых, она нужна нам, чтобы побороть гаргулию, - объяснил послушник.
- Проклятое отродье, да простятся мне эти слова, - инквизитор перекре-стился, - если бы она тихо сидела на своем месте, мы бы догнали гаргулию в эту же ночь. Если мы бросим ее здесь, то неизвестно, когда вернемся, а она тут таких дел натворит.
- А как далеко отсюда гаргулия? – спросил рыцарь, окончивший седлать лошадь.
- Я отметил расстояние, указанное звездами на карте и получилось, что она где-то милях в десяти к югу отсюда. Прекрасный шанс, чтобы броситься в погоню, - ответил отец Браун.
- Я тоже так думаю, - кивнул рыцарь, запрыгивая в седло, - Если вы не можете ехать без своей, хм, спутницы, это не значит, что и я тоже не могу.
- Ты хочешь поехать один? Это абсурд, ты потеряешь ее, а, если и най-дешь, то не справишься! – запротестовал отец Браун.
- Тогда благослови меня, святой отец! Ведь вы искали меня именно для того, чтобы справиться с этим делом? Так вот именно это я и рассчитываю сделать.
- Ты хочешь свести старые счеты? Ведь так? – серьезно спросил отец Браун, - Сэр Грей, не будь так безрассуден! Я искал живого здравомыслящего человека, а не дерзкого самоубийцу. Если ты сейчас уедешь, то наше сотрудничество прекратиться. Это будет означать, что я не могу полагаться на вашу верность.
- Ты зря сомневаешься в моей верности, святой отец, именно она движет сейчас мною: верность одной данной давным-давно клятве. Я не прощаюсь, хоть мы можем и не увидеться больше, - рыцарь развернул коня на юг и дал ему шпор. Боевой жеребец сорвался с места галопом.
На небо взошла луна. Рыцарь в своих доспехах был серебряной искоркой, пронзающей мрак ночи. От быстрой езды ветер свистел в ушах. Рыцарь гнал коня, не жалея его. Больше всего он боялся, что не найдет гаргулию. Он толком не представлял, где ее искать, ведь даже карты у него не было.

…Подвывая, один молодой крестьянский парень уползал, цепляясь за пожухлую от жара траву. Демон развернул крылья и прыгнул. Крылья продлили прыжок, и трехпалые лапы взрыли землю около парнишки. Демон наклонился, навис над ним. Когтистая лапа поднялась для удара.
- Что защитит тебя теперь, в самом сердце ночи? – произнес демон.
Парень молча вжался в траву. Солнце всегда всходило. Но всегда только в свой положенный час. Ни раньше, ни позже.
Демон, названный гаргулией, опустил лапу, способную смять любую обычную жесть.
- Я не трону тебя, человек. Потому что, глядя на тебя, я вижу себя таким, каким я был в просто невообразимо далекие времена.
Парень лежал, не веря своим ушам. Беспощадная тварь щадила его. Это было что-то немыслимое. Выходцы из преисподней щадить не умели. Что-то здесь было не так. Гаргулия вновь расправила крылья и мощным прыжком взмыла в небеса. Парень приподнялся на локтях, огляделся. Он был один среди бесконечных, поросших травой холмов. Рядом лежала его лошадь, зверски изуродованная, в буквально смысле разорванная в клочья. Его лошадь? У него не было лошади. Они пришли пешком. Те, кто не побоялся выступить против демона, попытаться отстоять свои крестьянские дома. Но где все, он здесь совсем один! Что-то не так, тогда не могло быть никакой лошади. Тогда, а сейчас, сейчас он не мог быть крестьянским парнишкой. Он прошел суровое обучение, и теперь он должен быть рыцарем. Но как сделать так, чтобы все стало на свои места. Идея пришла совершенно внезапно. Надо просто назвать вещи своими именами. Тогда, когда он был лишь парнишкой из крестьянской семьи, его звали Грей, а после посвящения в рыцари к имени стали добавлять еще и титул.
Его имя четко билось в его голове, рвалось наружу. Набрав полную грудь воздуха, он крикнул: «Сэр Грей!» И ночная тишина разбилась тысячей осколков. Он, рыцарь, лежал на земле возле убитого жеребца. Одним движением он вскочил на ноги и выхватил из ножен меч, исписанный рунами. Гордо и одиноко выглядел он на фоне звездного неба.
За спиной он услышал шелест, похожий на шорох осенних листьев. Резко обернувшись, он увидел нового демона преисподней, он даже не сразу понял, что это Элизабет. В этой своей ипостаси ее облик был завершен. Хрупкая фигура, исполненная кошачьей грации, из спины росли огромные перепончатые крылья, изящные руки оканчивались острейшими когтями, красные глаза горели, черный локон закрывал половину лица. Ее взгляд был устремлен на рыцаря.
В воздухе повисло напряженное молчание. Рыцарь знал, видел по ее глазам, что она слышала, как он произнес свое имя, чтобы разрушить морок, в котором оказался. Она склонила голову. Ситуация была совершенно иной, чем совсем недавно, в самом начале этой ночи. Сейчас она знала его имя, да и он уже не был частью странной команды инквизиторов и вампира.
- Почему она оставила тебя? – нарушила молчание Элизабет.
- Зачем ты здесь? – спросил в ответ рыцарь, чувствуя, как меч и его рука составляют единое целое.
- Я искала гаргулию и тебя, разбросанного по окраинам, как сейчас твоя лошадь, - ответила вампирша, - Почему ты жив?
- Не знаю. На меня навели морок, я не мог сражаться, а она не стала меня убивать, - пожал плечами рыцарь.
- Скажи, ты еще человек поднебесья?
- А разве есть и другие люди?
- Есть. Люди преисподней. Те, кто еще при жизни принял сторону преисподней. Колдуны, ведьмы, черные рыцари…
- Я не менял своих убеждений, - коротко ответил рыцарь.
- Все не так просто. Мы, то есть такие как я, ничего не можем сделать с человеком, если не знаем его имя, только убить. Но его душа нам недоступна. Но если узнать имя, то тогда иное дело.
- Это намек? Зачем мое имя тебе?
- Ты думаешь, ты мне нужен? – Элизабет звонко рассмеялась, - Я лишь хочу узнать, почему ты остался жив. Ты, как я поняла, не знаешь. Но ведь гаргулия не стала тебя убивать.
- Ты тоже, - рыцаря тяготила сложившаяся ситуация мирной беседы с потенциальным врагом.

Песнопений отца Брауна слышно не было – они могли повредить Элиза-бет, вместо этого инквизиторы суетились внутри круга. В руках у отца Брауна было круглое, вогнутое зеркало, а послушник мешал в фарфоровой чаше какие-то порошки, потом поставил ее к зеркалу, запалил соломинку о пламя свечи и поднес маленький огонек к порошку. Яркая вспышка потонула в потоке отраженного зеркалом света. Бело-голубой луч прорезал темноту ночи и попал гаргулии прямо в бок. Та пошатнулась, будто в нее ударил огромный валун. Гранитная кожа задымилась, потрескалась, куски стали отлетать назад, как будто уносимые ветром. Подняв крыло, демон загородился им словно щитом. Луч стал разрушать крыло. Тяжко переставляя ноги, гаргулия стала надвигаться на инквизиторов.
   Рыцарь практически выдохся от долгого бега. Это было странное видение, они с Элизабет внезапно увидели самих себя на вершине этого холма. Странное это было наваждение, теперь, оказавшись на холме, он понимал, что сотворить подобное могла лишь гаргулия. Разбираться в сложившейся ситуации и оценивать положение было некогда. Он увидел демона. Так это было или нет, но могло быть, что весь свой жизненный путь от крестьянского сына до охотника на демонов он прошел из-за гаргулии. И рыцарь точно знал, что именно из-за этой. Теперь им двигали не какие-нибудь надуманные лозунги и девизы, а простое, низменное желание мести. Выхватив из ножен древний, исписанный рунами меч, он бросился на демона, как будто и не было усталости в ногах. Выкованное народами, веровавшими в разных диких божеств, железо со свистом врубилось в каменное крыло. Обычный металл не смог бы причинить гаргулии вреда, да что металл, даже когти вампира. А сейчас, пусть и с усилием, но этот меч отсек добрую треть крыла. Гаргулия обернулась и посмотрела на обрубок крыла – каменную плиту, лежащую на траве. Потом подняла одноглазую голову и уперла свой взгляд в рыцаря. Пасть с каменными клыками изобразила подобие улыбки. Гаргулия взмыла вверх, попытавшись взлететь на остатках крыльев. Луч инквизиторов ударил в рыцаря, но не причинил ему ни малейшего вреда. Отец Браун попытался найти лучом метавшуюся в небе гаргулию, но порошок прогорел и луч погас. Не удержавшись в воздухе, Гаргулия рухнула на землю.
   Рыцарь оказался рядом. Холодно блестя в лунном свете, меч опускался и поднимался. Это было упоительно, рыцарь не мог остановиться, он рубил и рубил, пока у его ног не оказалась груда камней.
   Рыцарь смачно сплюнул.

   Когда солнце взошло, инквизиторы аккуратно положили Элизабет в ее гроб. Рыцарь молча наблюдал за ними. Убить уже мертвую сложно, одним ударом сделать это невозможно. Отец Браун сказал, что ночи за две Элизабет станет, какой и была. Священник, как только мог, уговаривал рыцаря продолжить странствие с ними, но ему это не удалось.
    Инквизиторы нашли одну из своих лошадей, и запрягли ее в одноосную телегу с гробом Элизабет и поехали на ней. Рыцарь проводил их взглядом. Он был бы не прочь поспать и поесть, но впереди его ждала лишь долгий путь до ближайшей деревни. Рыцарь медленно побрел по дороге. Он думал, что его победа над этим демоном была слишком легкой, что гаргулия не сопротивлялась ему. Он также помнил разговор с Элизабет о том, как твари из преисподней обращают людей в подобных себе. Также его немного беспокоили слова, сказанные гаргулией, когда она навела на него морок. «Я не трону тебя, человек, потому что, глядя на тебя, я вижу себя». А что, если Элизабет была права? Так или иначе, это было неважно, ведь гаргулии больше нет.
   Рыцарь брел по пыльной дороге, вьющейся между холмами.
- Эй, благородный воин, подожди! – окликнули его сзади.
   Рыцарь обернулся. За ним по дороге ковылял, опираясь на костыль, грязный седой старик в поношенной заштопанной одежде. Одного глаза у него не было, на лицо была намотана полоска ткани.
Рыцарь остановился, старик догнал его и улыбнулся ртом, в котором не хватало нескольких зубов.
- Доблестный воин, ты не поможешь беспомощному и дряхлому старцу добраться до ближайшей деревни.
- А что тебе дома не сидится, отец? – искренне удивился рыцарь.
- Мое прошлое. У меня просто нет дома.
- А-а, понимаю тебя, отец, - рыцарь нередко встречал людей, которым некуда было возвращаться. Но не в таком возрасте.
    Они пошли по дороге. Из-за старца они шли совсем уж медленно.
- Я расскажу тебе одну притчу, притчу о человеке, который был нехоро-шим не по своей воле.
- Послушай, отец, я устал, и мне не до твоих сказок, - поморщился рыцарь.
    Старик властно поднял морщинистую руку, призывая его к молчанию.
- Некогда этот человек был доблестным воином, похожим на тебя. Он прошел с огнем и мечем по чужим землям. Грабил, чтобы собрать денег на жизнь, разрушал дома и убивал людей, чтобы построить свой дом и поселиться с семьей. Но иногда надо уметь остановиться. Он не сумел. Были новые воины, новые земли горели, а за ними – вновь лилась кровь. И однажды он понял, что он уже не воин, а мясник, и хоть многие земли стали свободными, он уже нигде не поставит свой дом и семьи у него никогда не будет. Но он прошел до конца.
    Слушай внимательно, доблестный воин. В конце его ждало бесконечное падение сквозь огни преисподней. В его душе остался лишь пепел. Пепел, укрытый гранитной плотью. И, вернувшись назад в поднебесный мир, он остался наедине со своей болью, и боль эту не мог излечить ни один целитель.
- К чему ты это рассказываешь? – спросил рыцарь.
Старик улыбнулся.
- Живи счастливо, сэр Грей, я невообразимо устал. Я многим обязан тебе, потому что… боли больше нет. Только я прошу тебя, не повтори моих ошибок.
    Рыцарь начал кое-что понимать. Он вспомнил, что отец Браун говорил о какой-то связи между гаргулией и неким юродивым паломником. Взглянув по-новому на паломника, рыцарь растерялся.
   Паломник опять рассмеялся и неожиданным движением бросил в лицо рыцаря горсть песка. Когда рыцарь протер глаза, старца рядом не было. Паломник был хром и не мог уйти далеко. Рыцарь озирался по сторонам, но никого не было. Внезапно по земле проскользнула огромная крылатая черная тень. Рыцарь вскинул голову.
   Но в небесах не было не то, что таинственной черной тени, но даже ни облачка. Только яркое желтое солнце. Его вечный друг. Пока солнце светит, поднебесный мир будет его, рыцаря, миром.
   Он внезапно осознал, что гаргулии больше нет, как нет и таинственного паломника. И призрак ее зла истаял только что. Рыцарь улыбнулся ласковым солнечным лучам и побрел своей дорогой.

ЗАДОЛБАЛСЯ С КРАСНЫМИ СТРОКАМИ!

Эээ куда меня послали я чото нипонил?

вот еще, поп поводу человеческго стремления к пыщ пыщ ОЛОЛО

О А З И С

     Разведчик, казалось, бесшумно падал в бесконечную пустоту, оставляя за собой фиолетовый след от фотонных двигателей. Дэв тихо спал, сложив на бочкообразной груди все шесть щупалец. Тег тупо смотрел, открыв один глаз, на мигающие огоньки на приборной доске. Межзвездный корабль вел компьютер, пилоты давно утратили энтузиазм, только спали и ели. Но они были слеги и обладали хладнокровностью рептилий, а также и их аппетитом. Поэтому ели они редко, если не совершали активной работы.
     Профессия разведчиков заключалась в поиске необычных явлений в планетных системах. За каждое открытие полагались премиальные. Поначалу Дэву и Тегу везло, они выкупили полностью свой корабль и занялись разведкой как свободные старатели, а не как агенты компаний. А потом… Пыльные, покрытые кратерами планеты или однообразные, изученные во всех своих проявлениях газовые гиганты. Ничего нового.
     Дэв и Тег углубились очень далеко от центра своей цивилизации, в другой звездный рукав галактики. Антиматерия, необходимая для аннигиляции и работы фотонного двигателя стоила недешево, у пилотов появились долги. Премия. Премия была тем, что им было необходимо.
     Тег зевнул, явив свету пасть с двумя рядами острых зубов и окостеневший язык, способный протереть любой панцирь. Основной экран был голубым. Странно, до сонного мозга слега дошло, что так экран горит, когда все программы отключены. На миг трехкамерное сердце замерло. Потом кровь неохотно, толчками, побежала по артериям. Не может такого быть, чтобы на корабле не работала ни одна программа: контроль двигателей, системы жизнеобеспечения, навигация…
     Тег рывком выпрямился в кресле, заполнив чешуйчатым телом весь панцирь, и усилием воли открыл все три глаза. Первый же бодрый взгляд на экран показал, что все плохо – он был не полностью голубой, а какими-то пятнами. Тег опустил щупальца на приборную доску. Миг, и на экране появились бесчисленные графики и диаграммы, таблицы и прочие продукты деятельности компьютера. Тег недоуменно смотрел на экран. Пошевелив щупальцем, он вновь вызвал голубизну на экран и поднес плоскую голову совсем близко к  нему.
     Внезапная догадка. Тег отрегулировал изображение. На экране из голубой мути выплыл шар, висящий в пустоте. Тег потряс головой. Это было немыслимо.
     Тег растолкал мирно спящего Дэва. Тот долго не мог понять, что про-изошло, а потом тоже включился в работу.
     Небольшой шар – планета на три четверти покрытая водой. Суша, на которой росли целые площади леса. Не лишайники на камнях, еле поддерживающие газовый баланс в атмосфере. Планета, на которой существовали миллионы форм жизни.
     Мир, в котором выросли Дэв и Тег, был иным. Пустым, в котором вы-живали только наиболее приспособленные формы жизни.
     А это, это был невиданный оазис. Невозможный в своем существова-нии.
     Разведчики думали одинаково. Это была не премия, это было нечто бóльшее – уникальное открытие, оно могло обеспечить безбедное существование на остаток их дней.
     Тег вывел корабль на орбиту вокруг планеты. Компьютер с жаждой потерявшегося в пустыне впитывал информацию о планете.
- А давай посмотрим поближе, - предложил Дэв.
- Куда еще ближе? – не понял Тег.
- Я говорю, давай высадимся на планету!
- Высадимся? Ты что, сдурел, там же миллионы микробов и бактерий.
- И что, наденем скафандры, их все равно придется надеть, там слишком много кислорода, мы не сможем дышать, - настаивал Дэв.
- Ну, давай высадимся. Вернее, высадишься ты, а я останусь здесь.
- Разве тебе не хочется увидеть все вблизи? – искренне удивился Дэв.
- Нет, не хочется, - отрезал Тег, еще раз зевнув.
    Капсула отделилась от разведчика и искрой пронеслась в атмосфере.
    Скафандры слегов были огромными, с пластинами брони, с гидравлическими усилителями на всех конечностях. Они помогали выжить в любом мире, с любой атмосферой, любым притяжением. А также при встрече с любым представителем жизни, даже самым агрессивным. Как правило, на планетах, которые были известны расе слегов, выживали самые сильные, хитрые и агрессивные. Сами слеги тоже не были травоядными.
      Дэв гулял по зеленой траве. Металлические ноги вырывали клочья дерна. Рядом текла река. Дэв    видел такое огромное количество жидкой воды только на фабриках по плавлению льда. Он зашел в воду так, что его скрыло с головой.
      Внутри реки тоже были явные признаки жизни. Это было поразительно. «Пожалуй, этот мир можно продать не компании, а сразу ученым», - подумал Дэв, - «Так даже будет лучше, можно будет получить больше денег».
     Дэв вышел на другой берег реки. Его зоркие глаза и чувствительные приборы засекли в гуще леса какое-то движение. Дэв был опытным разведчиком. Одним движением он разложил штык-нож и стал ждать.
     Ждать пришлось недолго. С запредельным свистом рассекая воздух, из леса вылетел металлический предмет. Реакция слегов была удивительной. Дэв рассек предмет ножом, едва тот подлетел к нему. Если бы тот был живым существом, то все было бы нормально. Но предмет был творением мысли и рук. Только не щупалец слегов. Разрезанный ножом, предмет взорвался. Ударная волна отнесла и повалила слега. Но скафандр спас. Дэв поднялся, недоуменно глядя на развороченный взрывом штык-нож.
     Новые предметы вылетали из леса. На этот раз Дэв предпочел спастись бегством. От взрывов оставались воронки в земле. Производя необыкновенно много шума, из леса на луг выезжали странные машины. Грубое подобие техники слегов. И они стреляли. Били башенные орудия, ударили пулеметные очереди.
     Оружие обитателей планеты-оазиса было безвредно для скафандра слегов. Но их жестокость поразила Дэва больше, чем страх смерти. Машины надвигались, беря его в полукольцо. Это было странно и ужасно. При всем многообразии жизни здесь Дэв не отрицал существования тут ее агрессивных форм. Но настолько агрессивных, да еще и обладающих технологией производства машин, он себе не мог представить. Что они здесь делали, среди спокойствия и блаженства?
     Дэв был немного более эмоционален, чем другие слеги. Ему казалось, что его окружает черная волна ненависти. Дэв, пожалуй, мог бы броситься в атаку, вывести из строя машины, но он не хотел этого.
     Дэв повернулся и, сломя голову, бросился бежать назад к капсуле.
     Взревели химические двигатели, поднимая легкую капсулу на столбах огня, и стали уносить в небеса. Дэв смотрел на удаляющуюся поверхность планеты. В его трех глазах застыли кристаллы слез. Удивительная и прекрасная планета таила в себе зло, какое еще слеги не встречали. Простая ненависть, подкрепленная некоторой цивилизацией. Почему она возникла на этой планете? Дэв не знал, что расскажет Тегу.
     Радар сработал внезапно. Дэв поднял на его экран глаза. К капсуле неслись десятки снарядов гораздо меньше ее, но наверняка наделенные смертоносной силой. В скорости они не уступали капсуле, даже превосходили ее.
    Скафандр слега выдержал попадание артиллерийского снаряда, а вот капсула была более хрупкой конструкцией.
Ракеты после первого взрыва продолжали попадать в осколки, будто кроша и разрывая ненавистную конструкцию. На поверхность планеты упали только развороченные взрывом осколки.

    Тег долго ждал, пока его напарник насладится ближними видами. А потом заснул, сморенный усталостью. Его сон был крепок. Стартовавшая с поверхности планеты простенькая химическая ракета, несущая с собой небольшой заряд радиоактивного вещества, смогла подкрасться бесшумно. Ее взрыв был малым подобием того, что последовало позже. В центре ядерного взрыва среагировал запас анигиляционного топлива. На какое-то время на орбите планеты зажглось новое солнце.